Так, например, были полностью исключены предложения, в которых полицейские сообщали о своих неоднократных просьбах, передаваемых по рации в центр принятия решений, открыть ворота и выпустить людей на поле. Также были существенно откорректированы все "сильные", "эмоционально окрашенные" выражения: слова "неистово орущий" заменены на просто "кричащий". Кроме того, из рапортов были выброшены любые упоминания о "панике".

Еще несколько комментариев, исправленных или полностью вычеркнутых из показаний простых "копов":

"…некоторые офицеры отсутствовали на поле"
"…другие офицеры были, но находились в таком же замешательстве, что и все остальные".
"…отсутствовали инструкции"
"…за все время, что я был на поле или около трибуны, я не видел ни одного офицера рангом выше сержанта".
"…Передвигаясь к сектору, я видел, как один полицейский пытался открыть ворота и выпустить людей на поле, но инспектор запрещал ему делать это. Когда он все-таки открыл ворота, фанаты просто повалились на поле".
"…Люди были очень агрессивны, потому что не поступало никакой обнадеживающей информации. Никто, казалось, не знал или не понимал, что там происходило. Все вокруг сектора находились в полном замешательстве". (От этого осталась лишь фраза: "Люди были очень агрессивны").

Все эти "коррективы" стали известны общественности во время проходившего впоследствии судебного процесса. Однако судья не увидел ничего криминального в том, что "из заявления свидетелей были исключены эмоции и собственные, субъективные оценки происходящего". Многие младшие офицеры справедливо полагали, что таким образом вышестоящие лица попытались защитить себя и уйти от ответственности. Но они не пожелали высказать это вслух.